Ксения Калина
(рассказ)

Нас, «местных поэтесс», уже печатали в областных сборниках, приглашали на разные вечера и на местное телевидение, а вот в своём родном селе снискать хоть какое-нибудь признание всё как-то не задавалось. Как говорится, «нет пророка в своём Отечестве». Мы кожей чувствовали к себе неоднозначное отношение: небольшая горстка людей была в восторге от нашего творчества, большинство смотрели с непониманием, некоторые – с усмешкой, крутя пальцем у виска: «Фи! Какие ещё стихи? Кому это надо?!» Когда ты в меньшинстве, нелегко внедриться в поселковый организм со своим бумагомарательством, где все друг у друга на виду.

Светская жизнь и общение в деревне приветствуется на уровне «одна баба у колодца сказала»:
- Слыхала, у Нюрки Сорокиной мужик сто тыщ привёз. Дом сайдингом обили и окна пластиковые купили!..
- Да, ты что? А слышала, Нинка Семёнова с Филькиными судятся! Мишкина коза их новый «порше» помяла!
- Эт как?
- Как, как! Запрыгнула на капот и давай на нём плясать.
- Эт, которую Нинка на материнский капитал купила да ещё должна осталась?
- Ну, да!..

И в этом ключе всегда можно найти собеседника. Не то, что о книгах, искусстве, упаси Бог! 

А поэтам писать в стол, даже таким как мы, нематёрым, со временем становится тесно. Нам нужно быть услышанными. И не важно, будут тобой восхищаться или критиковать. Нас убивает равнодушие.

Но как втиснуться в жизнь односельчан между сайдингом и «порше»? Нужно иметь здоровую наглость, толстую кожу и уверенный пофигизм, чтобы не обращать внимание на завистливых, ничего не понимающих в ямбах и хореях, «доброжелателей». А когда понимающие люди уверили нас с девчонками, что наши стихи очень даже ничего, мы решили выложить свою лирику и на суд земляков. Бросить, своего рода, вызов. Я понимала, что реакция не будет однозначной. Они знают меня не как творческую личность, а как Витька Седова дочь. Которую соседка «пиарит» на чём свет стоит, критикуя и комментируя вовсе не моё творчество, а мою личную жизнь и «на какой стороне у меня тюбетейка»…

А я хочу показать себя другую. 

Почитайте мои стихи.

Разглядите во мне умную, трогательную, милую женщину. Увидьте себя в этом отражение.

Тем более случай для этого выдался замечательный – День села. Где соберётся немало народу.

Марина, коллега по станку, предложила сделать брошюрку с нашими стихами и попробовать продать её на этом празднике. Меня долго уговаривать не пришлось: тесно, душно в замкнутом пространстве, хочется полёта…
 
До торжества оставалось два дня. Два дня мы пыхтели над нашей подпольной литературой: набирали стихотворения, подбирали обложку и иллюстрации из интернета, «ксероксили» и сшивали вручную книгу скрепками, вытащенными из старых тетрадей сына…

Когда я листала в руках свою первую, пахнущую свежими красками, книжку, то обнаружила недостачу. Недостачу запятых, тире и точек. А без знаков препинания наши и без того неотшлифованные стихи, выглядели непрезентабельно и «по-ширпотребски» дёшево. Перепечатывать сорок экземпляров не было времени: через восемь часов наступит он – День села. Ничего не оставалось, как самой всю ночь подрисовывать простой гелевой ручкой пропущенные запятые и многоточия.

Праздник начался. Колонки громыхали весёлой зазывающей музыкой, доставая самые отдалённые улицы села. Народ стекался к сельскому клубу, где вовсю работали аттракционы: дети прыгали на батуте, разоряли своих родителей на сладкую вату, поп-корн, воздушные шарики и колу. Была здесь и выездная «лавочка» местных бизнесменов с более крепкими напитками и закуской, какой праздник без этого? Музыка гремит, дети кричат, мужики чокаются и выпивают. «Эмигранты» - молодёжь, уехавшая после учёбы в школе, или вышедшие замуж в соседние сёла девчата, обнимаются, целуются…

Идёт торжественное награждение достойных жителей села.
- На сцену приглашается!.. 

Мы с Мариной тащим стол.

Поставили у каменной стены клуба. Разложили свои книженции. Нервно крутим в руках авторучки, которые взяли на случай, если попросят автограф. Для нас с ней это было смелым поступком: выйти на всеобщее обозрение и вывернуть свою душу наизнанку. Да-да, вы не ослышались. Лирика это вам не проза, где можно придумать и приукрасить. В стихах у вас не получиться утаить своё внутреннее содержание. Они вырвут из тебя всю подноготную…
 
Жара стоит несусветная. Люди стоят под зонтиками, закрываясь от прямых солнечных лучей. Те, кто без зонтов, прячутся в тени небольших деревьев и деревянного здания сельсовета.

Мы с Мариной тоже в тени. В тени славы. Стекающиеся на праздник односельчане здороваются, кивают головой, окидывают наш стол быстрым взглядом и, не задерживаясь возле, не удовлетворив своё любопытство, читаемое на их лицах, проходят к сцене, где полным ходом идёт концертная программа.

Мы стоим. Ни одним видом не показываем, как нам неловко, как хочется провалиться. Стоим, будто так и было задумано. 

А около соседнего стола с масками ужастиков, мыльными пузырями, очками-стрекозами и ободками со светящимися рожками идёт бойкая торговля. 

Стоять одним, без покупателей, с горкой тонких брошюр, становиться уже неприлично. 

Это провал. 

Причём, полный. 

Надо что-то делать! И я решила действовать по принципу «не хочешь – заставим!» Тут мне пригодился опыт работы, за долгие годы отшлифованный в сфере купли-продажи. Делаю бойкое лицо и начинаю кричать отходящих от сцены награждённых, перехватывая их, пока они не затерялись в толпе. Сделала на них ставку, так как вместе с почётной грамотой им прилагалось денежное вознаграждение. И ещё. Как уважаемые люди села смогут пройти мимо культурного мероприятия? Какие они тогда будут «уважаемые»?

План сработал. Начало положено. У нас ушла небольшая партия товара. Авторучки в наших с Мариной руках затанцевали, закружились в весёлом вальсе, оставляя красивые автографы.

Награждение закончилось, а книжки – нет. Я решилась открыть, как говориться, «второй фронт», высматривая в толпе и подзывая наших с Мариной родственников. А так как мы с ней коренные жители этого села, то и родни у нас о-го-го! Им не оставалось ничего, как купить наш «альманах», чтобы откупиться от нас. А мы, уже со знанием дела, оставляли свои размашистые автографы с наилучшими пожеланиями…

- Ой, девчонки, взяла у сестры вашу книжку, прочитала, давайте-ка и мне тоже. Стихи -то, прямо, про меня ведь…
- А какой именно? – поинтересовалась я у незнакомой мне женщины.
- Сейчас, сейчас… - начала она перелистывать страницы, слюнявя палец. – Ааа, вот оно!.. Вот! Мои внутренние переживания, мой крик души, был знаком и понятен совершенно незнакомой мне женщине. Которая по возрасту годилась мне в матери. Которая жила в другое время, строила светлое будущее, сдавала пятилетку за три года, носила умопомрачительные кримпленовые платья и сооружала у себя на голове немыслимые «баббеты». Оказывается, я писала про неё? Вот, ради чего была нужна эта затея, этот вылаз в свет! Чтобы я нашла своего читателя! И я его нашла, нашла в лице незнакомой мне женщины...

Концерт ещё не закончился, а сборники – да. Не считая одной книжки, которую я подписала своей учительнице русского языка и литературы. Я высматривала её среди зрителей. Знаю, она поднималась на сцену, как почётный житель села. И сейчас я искала её в толпе. Думала, что она обязательно подойдёт. Как же, ведь в том, что я начала писать, есть и её заслуга: штудирование русских классиков на её уроках не прошли даром. А учительница прошла. Прошла, не посмотрев в нашу сторону… 

Жара не собиралась сдавать свои позиции и праздник не думал сворачиваться, а только набирал обороты. Народ двигался за тенью.

Мы с Мариной уносили стол…
 
Р.S. 
Я пишу стихи. 

Пишу, как живу. Живу, как танцую стриптиз. Лёгким движением царапающей ручки о лист бумаги, я выскальзываю и освобождаюсь от своего платья, и в танце пишу лёгкой полупрозрачной вуалью свою жизнь. Медленно, строчка за строчкой, я обнажаюсь перед своим читателем. Я доверяюсь ему полностью. Впускаю в самые потаённые уголки своего подсознания. Ибо пишу, как живу…